В Ельце, как и десятки лет назад, плетут красивые кружева и мастерят гармоники, а в селе Троицкое лепят из глины романовские игрушки.
В Липецкой области, которую собрали в 1954 году, отрезав по лоскуту от четырех окрестных губерний, мастера восстанавливают пространственно-временной континуум. Плетут из нитей, стругают из дерева и лепят из глины связь между прошлым и настоящим. Корреспондент «Вокруг света» отправился в этот регион, чтобы познакомиться со старинными промыслами и сохраняющими их мастерами.
«Здравствуйте!», — я повышаю голос, но он все равно тонет в перестуке кленовых коклюшек. Пятнадцать кружевниц наполняют мелодичным шумом просторную залу с большими окнами. Эхо, отражаясь от высоких потолков, умножает веселую полифонию. Бывшая парадная купеческая гостиная в советское время была переоборудована под производственный цех комбината женственных изделий «Елецкое кружево». От советской эпохи остались светло-розовый оттенок стен, матерые фикусы в напольных кадках, старомодные, неудобные стулья с прямыми спинками.
«Удобные стулья! Сядем в кресло — расслабимся и ничего не будем делать», — я оборачиваюсь, пытаясь угадать, кто прочитал мои мысли. Мастерица со смешливыми глазами бросает на меня взгляд поверх очков и вновь переводит внимание на вышивку.
«Алена», — просто называет себя кружевница. Голос у Алены Алексеевны Фениной молодой-молодой. Даже странно слушать историю о том, как она в 1970-х увидела журнал «Работница», где оказалась фотография елецких кружев. Как уговорила родителей, потомственных медработников, готовивших ее к поступлению в медицинский институт, поехать посмотреть Елец. Как впервые услышала звон коклюшек и увидела работу мастера.
«Елецкое кружево воздушное, летящее. Узоры словно подвешены на фоне тонкой решетки. Мне показалось, я попала в кружевную сказку, — говорит Алена, перебирая воспоминания так же быстро, как палочки, которые в ее руках словно летают над ажурным узором. — Помню, что обернулась к маме и сказала: я остаюсь». На вопрос, в каком году это было, Алена отмахивается. Зато ее соседка кричит, что юбилей надо бы отметить. 40 лет на фабрике — не шутка.
Алена переводит разговор на работу, показывает, что коклюшки соединены попарно. В зависимости от сложности плетения используют разное количество пар. Пока я пытаюсь сосчитать палочки, мелькающие в руках Алены, она говорит, что во времена расцвета кружевоплетения в России, на рубеже XIX и XX веков, монашки Елецкого Знаменского монастыря работали с 200 парами. Конкуренция была высокой. Каждый девятый житель уезда занимался промыслом. В 1890 году в этом деле было занято больше 30 000 человек, включая детей, мужчин и женщин.
«Наше кружево покупали всюду. В Москве, в Петербурге, в Париже, в Вене, — говорит Алена. — А ведь изначально искусство пришло из Европы. Петр I привез фламандское кружево в Россию, а наши мастерицы его уже переиначили в собственном стиле».
Алена переходит к следующему лепестку узора «яблоневый цвет». Он считается классическим рисунком в елецкой традиции. Воротнички или броши с таким орнаментом не редкость встретить на ельчанке и сегодня. Многие плетут кружево дома, собираются в клубы по интересам.
«Это же красота. Она всегда в моде. Вне времени, — говорит Алена и накидывает на меня вуаль, где ажурный цветочный узор вскипает, будто кучевое облако. — Смотрите, как кружево все меняет. Стать другая сразу. Лебедушка. Ниночка над этой пелериной три месяца работала».
«Четыре месяца», — слышу я голоса кружевниц сквозь гул коклюшек.
Галерея: 4 изображений